В мире столько нового и неизведанно, но людям свойственны и привычны повторы. Мы слушаем песни любимых исполнителей и редко знакомимся с новыми, мы ходим в одни и те же места, потому что с ними у нас связаны приятные воспоминания, одеваемся в одних и тех же магазинах, потому что уже сформировался какой-то стиль, даже пищевой рацион у нас повторяется чаще, чем это могло было бы быть. Человек — ритмизованное существо, ему спокойнее и комфортнее жить в ритме чего-либо: когда впечатления предсказуемые, а будущее прогнозируемое. Мы боимся, что будет хуже, поэтому пользуемся проверенными временем схемами. Исключением не оказался и я, повторив уже знакомый маршрут до Крыма через Киев и Одессу в Симеиз.
Стоит признать, за две недели моего отсутствия этот посёлок изменился очень сильно, причём эти перемены радуют. Во-первых, наконец-то приехало много интересных хипующих персонажей, придав Крыму тот вид, в котором я и ожидал его застать месяц назад: на аллее происходит действительно интересный движ, звучат барабаны, ребята делают фаер-шоу, исполняют трип-танцы, некоторые сидят в сторонке в позе лотоса и медитируют. Во-вторых, море окончательно прогрелось, и теперь в нём можно купаться часами, разгоняя косяки пёстрых рыбёшек и сопливые тела бесцветных медуз, одна из которых умудрилась-таки ужалить меня в шею. В-третьих, ассортимент фруктов существенно расширился, чему я тоже несказанно рад.
С другой стороны, понимаю, что мимо борта моего сознания, дрейфующего в нирване южной беззаботности, стало проплывать невыносимо много гомосексуалистов. Конечно, в условиях современного мира приходится быть толерантным, да и подруг-лесбиянок у меня хватает, но становится не по себе: кажется, что нормального человека без гомосексуального опыта сейчас найти сложнее, чем девственницу в барделе, но понимаю, что это всего лишь окружение — в Питере мне казалось, что все пишут. А самое обидное, гомосексуализм — это та самая протестная (даже подпольная) культура нашего времени, которая будет романтизирована и воспета, когда запреты рухнут.
А днём на улице настоящее пекло, хотя мне, человеку, родившемуся и прожившему большую часть жизни в Сибири, жара очень приятна и хочется впитывать её всем телом. Холод — не моя стихия.
Однако, на душе всё-таки присутствует некая тревога и грусть. Два дня подряд снились мёртвые младенцы. Ощущение, будто одному из моих внутренних «Я» весь этот карнавал, называемый жизнью, безумно надоел, хотя другой внутренний «Я» вопит от восторга и бьётся в конвульсиях экстаза — он счастлив вновь оказаться в Крыму, упиваясь духом авантюризма и приторным ароматом свободы.
P.S.: а в бездонно-тёмном закулисье сознания разворачиваются пантомимы параноидальной безысходности — это маленькие социалистические гномы производят глупое время, вытравленное уксусом бытия.