Хорошо в деревне летом

Когда писал, отправляясь в путь, что сам слабо представляю, куда еду, и что меня ждёт, я нисколько не лукавил. Более того, я был уверен, что основную часть времени буду жить в лесу, молиться колесу, бороться по ночам с холодом и комарами, любоваться закатами, сидя на пне у какого-нибудь карельского озера, встречать рассветы, высунув из створок палатки голову в густой северный туман. Но всё получилось иначе, хотя не менее интересно и атмосферно: палатку я даже не распаковывал, костёр жёг лишь в мангале, под дождями почти не мок, пережидая непогоду под крышей, зато открыл-таки сезон автостопа и провёл целый день в глухой карельской деревне.

Близ горы Воттоваара (ну как близ, что-то около 20 км) находится посёлок Гимолы, до которого можно добраться поездом (станция Гимольская). Этот посёлок, как водится, отжил свои лучшие времена и с развалом великого и советского Союза превратился в захудалую деревушку, в которой проживает теперь, по словам местных, порядка 180 человек, а в зимний период и того меньше. В посёлке стоит обветшалое двухэтажное здание школы, вмещавшее некогда до 300 детей, однако сейчас в её стенах получают знания, должно быть, лишь с десяток ребятишек. В общем, картина до боли знакомая и печальная.

Посёлок Гимолы находится, что называется, в жопе, и лишь внезапно открывшееся туристическое направление до горы Воттоваара (внесённой теперь в число самых известных мистических мест России, между прочим) да железная дорога не дают загнуться ему окончательно. Впрочем, я, наверное, дезинформирую и говорю сейчас неправду, поскольку местные жители выглядят вполне себе оптимистично настроенными, а в окрестностях ведётся лесозаготовка да расположилось несколько карьеров. Не знаю, насколько эти предприятия относятся именно к Гимолам (или Гимоле — не удалось нагуглить, как правильно склоняется), но раньше у посёлка точно был карьер, но его закрыли, а общежития, где проживали рабочие, начали называть гостиницей и сдавать туристам по 500 вечнодеревянных. Вот о гостинице скажу чуть подробнее…

Внимание! Если вы решите посетить Воттоваару, то не ведитесь на слово «гостиница» и селитесь у местных (ну или в палатке на горе, хотя первую ночь, если вы приехали не на своём транспорте, всё-таки придётся провести в посёлке, поскольку поезда ходят сюда лишь пару раз в неделю и прибывают только ночью). Всё было бы хорошо с этой гостиницей, и жить в ней было бы вполне комфортно, если бы не отключили электричество за неуплату. Сейчас сие предприятие выглядит так: платишь 500 рублей с носа, тебя вывозят в лес, где располагается огороженная, но неохраняемая территория с домиками, все «удобства» на улице или в лесу, пищу приготовить можно только на костре или горелке (если взяли с собой, конечно), света нет и вокруг ни души… Благо, хоть чистое постельное бельё есть да воды ещё немного осталось, чтобы умыться. Ещё раз повторю, селитесь в дома к местным — гостиницы в Гимолах НЕТ, это развод!

Зато в поселке жители давно уже смекнули и наладили туристический бизнес: тут и баню можно заказать, и с расселением проблем нет, и на станции встретят да на гору забросят, поводят по ней и всё подробненько расскажут да покажут. Вот и мы, спустившись с горы, весь второй день провели в Гимолах, отдыхая в декорациях деревенского быта, поскольку, как я уже писал, поезда нынче до этих мест ходят ух, как не часто.

Если честно, я рассчитывал провести этот день на горе в палатке, но, как оказалось, к походу был готов только я один. Да и весь день лил дождь, что осложнило бы проживание на природе. В общем, судьба предоставила возможность вспомнить деревенское детство, пообщаться с местными да с грустью полюбоваться картинами покосившихся, полусгнивших домов (здесь напрашиваются тоскливые размышления о захудалом состоянии российской глубинки, и я, пожалуй, поддамся этому соблазну, тем более, деревенскую жизнь знаю не понаслышке).

Мечта поколесить по городам да весям Необъятной, пожалуй, живёт во мне с раннего детства. Склонен считать, что она зародилась, когда через деревню, в которой я родился и жил, шёл пешком из Украины в Тибет парень, и мои родители оставили его на ночлег. Этот отчаянный и романтический поступок украинского путешественника очень сильно взволновал детское воображение, и повествования моих дневников да первые недописанные книги и рассказы были тесно связаны с образами странствий в русской глубинке. И по сей день я грежу тем, что однажды отправлюсь-таки с друзьями на машине в долгое путешествие по России. Сильно меня влечёт и манит российская деревня, хоть и жить в подобном месте я не согласился бы ни за какие коврижки: эту жизнь я познал сполна — не столь уж она проста и романтична, как это может показаться горожанину.

Российская деревня — это уникальное явление, неразрывно связанное с понятием русского народа и русской ментальности, и, возможно, мы последнее поколение, у которого есть шанс всё это увидеть и прикоснуться к чему-то очень древнему и родному: в этом наша история, наши корни, наша самобытность. Грустно, конечно, наблюдать, как с лица планеты исчезает уникальный мир, и не будет такого больше никогда. Жалко осознавать, что этой деревенской непосредственности и простоте суждено исчезнуть, уступив место городскому — более своевременному и хитрому — сознанию.

Я безумно люблю фильмы Яна Шванкмайера и Эмира Кустурицы именно за то, что в них есть особый неевропейский и уже почти исчезнувший мир — мир, где нас нет и не будет. Поэтому мне хотелось бы совершить большое путешествие по России и запечатлеть образ нашей деревни — образ русской неприкаянности. Потому мне и стал так дорог этот размеренный и неторопливый день в исчезающей карельской деревне (хоть мне давно уже не по себе и неуютно в подобных местах — я здесь чужой). Спасибо вам, Гимолы, хоть и за печальные, но всё-таки нежные чувства…

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Post Navigation